ДИАМАМА

ВИНОВНА
В БЕРЕМЕННОСТИ

Во время беременности я постоянно общалась через Интернет с двумя моими одноклассницами, которые живут сейчас в США. Меня удивляло их оптимистичное отношение к моей (и любой) беременности. Они объяснили мне, что это - отношение граждан США вообще. Им было с чем сравнивать: они рожали и в России, и в Америке.
В России (тогда это был Советский Союз – но и сейчас мало что изменилось) беременность проходила под строгим – в буквальном смысле слова – контролем врачей женской консультации, с предложениями лечь в больницу «на сохранение».

Однако когда я пришла в женскую консультацию на 11–й неделе беременности, мой врач Инна Николаевна Савченко отнеслась к этому спокойно и по-деловому. Она сказала, что показываться мне придется чаще, чем другим, а все, что связано с диабетом, я должна буду контролировать
в роддоме
1-й Градской больницы. Конечно, она за меня волновалась – но это проявлялось лишь в большем внимании ко мне. Таким и должен быть подход акушеров-гинекологов неспециализированного медицинского учреждения: наблюдать пациентку в пределах своих возможностей и направлять ее к узким специалистам, которые занимаются диабетом и беременностью. (Наверное не стоит говорить о том, что в роддоме 1-й Градской никто не пытался осудить меня за попытку родить ребенка – наоборот, отношение было самым благожелательным.) К сожалению, чаще всего бывает по-другому.

Своими переживаниями поделилась Татьяна Печенкина, которая родила ребенка на два месяца раньше меня. «Страшно вспомнить, что мне говорили врачи. Споры, стычки – своеобразная война с медициной. Сейчас они удивляются: как так вышло, что у меня все закончилось хорошо! Я верю в хорошее и не обращаю внимания на злые слова. Моя мама говорила мне с детства: «Таня, ты очень сильная девочка, всегда помни об этом!»

До встречи с Костей я не думала о детях серьезно. Мне казалось: какие дети при СД 1 типа! Мы еще недолго встречались, и как-то накануне его дня рождения я спросила, что ему подарить. Костя, недолго думая, серьезно сказал: «Подари мне сына». Я ответила шутя: «Конечно, завтра и подарю». В тот день я задумалась над этим вопросом: почему бы и нет, если наши отношения станут крепче! Со временем так и получилось – мы стали жить вместе. Я все чаще думала о ребенке: ведь это реально, надо только все взвесить и, конечно же, подготовиться. Я узнала все возможное на эту тему и начала действовать: поступила в краевой эндокринологический центр для планирования беременности. Мне сделали обследования, после чего вынесли приговор: при моих осложнениях результат беременности может быть катастрофическим для меня и для ребенка. О разговоре с врачом я никому не хотела рассказывать. Маме все-таки рассказала, а подумав, рассказала и Косте. Он сказал, что очень хочет ребенка, но рисковать мне не стоит. А у меня было свое мнение. Успокоившись, я решила подлечить свои осложнения и осуществить мечту. Я понимала, какая на мне ответственность и не собиралась играть жизнью – своей и ребенка. Забеременела я в мае, раньше, чем рассчитывала, но аборт делать не стала. В июне мы подали заявление в ЗАГС и стали ждать малыша и свадьбу. Врачам о своей беременности я сказала на сроке 14 – 15 недель, при этом наотрез отказалась ее прерывать. Меня направили в больницу г.Барнаула, в отделение эндокринологии. Врачи там подняли шум: ни в коем случае нельзя рожать, твердили они, только прерывание! Сообщили главному гинекологу города. Собрали консилиум. Я плакала дни и ночи, но не отступила. После выписки меня «загоняли» по разным больницам, роддомам и т.д…

Сахар крови я проверяла часто, каждые три-четыре часа визуальными тест-полосками. Сначала покупала сама, а когда не смогла, то обратилась в ваш Фонд взаимопомощи, и мне прислали полоски от фирмы «Байер». Еще раз огромное спасибо, что помогли нам! Результаты анализов чаще всего были хорошие, очень-очень редко сахар был высоким. К сожалению, мне не проверяли гликированный гемоглобин во время беременности. Возможность такая была, но никому это не надо было, кроме меня.
Мне сделали кесарево сечение на сроке 37,5 недель. У меня был гестоз, я сильно отекала. Давление было повышено. В конце беременности врач поставил диагноз «фетопатия» у ребенка. Но Максим родился без каких-либо признаков фетопатии. Первую ночь в реанимации мне казалось, что я умираю: волновалась за ребенка! Через сутки пришла детский врач и сказала, что у ребенка все в порядке – тогда мне стало легче, но не намного! Я очень боялась первых 5-7 суток: именно об этих днях мне говорили ужасы. Как-то раз сказали даже, что, если ребенок и родится живым, то ненадолго, дети у мам с СД живут 5-7 дней, потом умирают. Они не могут даже плакать, только стонут, потом погибают. Представьте, что мне пришлось пережить после таких рассказов врачей. По ночам меня мучили кошмары. Не хочу даже вспоминать!.. Выписали нас с малышом на 8-й день. Молоко у меня пропало через три недели – врачи сказали, что из-за переживаний. Сейчас Максим развивается так же, как и все его сверстники, у него все хорошо. Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!

Не хочу, чтобы вам показалось, что с врачами у меня все было так плохо. Несколько врачей очень помогали мне во время беременности. Это Нина Васильевна Леонова, заведующая КЭЦ, Елена Юрьевна Асанова, Наталья Алексеевна Чиклеева, Марина Михайловна Нилова (женская консультация № 9, г.Барнаул). Огромное им спасибо и низкий поклон!»
Итак многим женщинам с СД пришлось пройти через подобные испытания. Какой смысл в том, чтобы держать будущую маму в постоянном страхе – мне непонятно. Ведь для того, чтобы снять с себя ответственность за последствия ее решения сохранить беременность, врачу достаточно дать ей на подпись бумагу, в которой говорится, что она предупреждена о риске и ответственность берет на себя. Во время беременности мне не выдали ни одной тест-полоски, несмотря на закон, принятый в Московской области, который регламентирует их финансирование. Мой лечащий врач-эндокринолог регулярно выписывала мне рецепты на полоски, а формулярная комиссия поликлиники во главе с главным врачом регулярно отказывалась их подписывать, рассматривая самоконтроль как излишество при диабете. Однажды, вернувшись из поликлиники, где я на седьмом месяце беременности отстояла огромную очередь на анализ крови (в толпе больных гриппом), я получила письмо от моей подруги из США. Она рассказывала, что видела по телевизору интересную передачу из цикла «Непростые роды». Там показывали, как рождается ребенок у мамы с СД 1 типа - операцию кесарева сечения с популярными объяснениями, что такое диабет, зачем проверяют сахар крови и т.д., транслировали на всю страну. Настанет ли время, когда подобное будет возможно в России - или к нам всегда будут относиться как к провинившимся и неисправимым?

Влада Швец