ДИАРАКУРС

В ТЕСНОТЕ — В ОБИДЕ

Теснота — это не просто отсутствие комфорта, это — начало агрессии. За унижение, испытанное, например, в метро, мы платим нервозностью и мелочными придирками на работе. Но мы хоть понимаем, отчего у нас с утра настроение на нуле. А как, скажите, объяснить трехлетней Людочке, что ей плохо и хочется плакать от того, что ее кровать — 7-ая в палате? Ей все время жарко, она дышит открытым ртом, ей негде поиграть и даже порисовать, чтоб забыть хоть на время об этих уколах.

Именно так чувствуют себя дети с диабетом в знаменитой московской Морозовской больнице. Она действительно настолько знаменита своими уникальными операциями, своими замечательными докторами, что поначалу не верилось автору письма. Но он, вернее, она, оказалась права — отделение диабета сегодня в бедственном положении.

Галина Алексеевна Митичкина пишет: В ноябре 2002 г. моя дочь Людмила, 1998 года рождения, находилась на лечении в этом отделении с диагнозом ИЗСД. Отделение находится в плаченом состоянии, на больничное отделение оно похоже мало: в палатах площадью чуть более 20 кв. м находятся по 7-8 кроватей, мебель старая, переломанная. Такое впечатление, что все, что негодное (списано!!!), собрано со всей больницы и находится в эндоринологическом отделении.
Отделение убирают родители, все кругом обшарпано, ветхое, антисанитарные условия!
Боксы для изоляции инфекционных больных заняты под другие нужды, в частности под кабинеты профессоров.

Что же произошло, почему у диабетологического отделения Морозовской больницы отобрали половину этажа и тем самым “уплотнили” детей и взрослых, создав для них невыносимые условия? Да в том-то и дело, что здесь нет злого умысла, как нет и персонального злодея: в разгар кампании по борьбе с детской беспризорностью городские власти присмотрели для санпропускника отдельный флигелечик на территории Морозовской больницы. Из него выселили отделение психо-неврологии и… правильно, разместили на половине этажа диабетологического учреждения. Временно. И вот теперь диабетики ходят в отделение нервных заболеваний учиться в школе диабета — этот кабинет, отремонтированный и оснащенный компьютером, телевизором, оверхедом, наглядными пособиями врачам удалось отстоять. И теперь собравшись в группу — поодиночке нельзя, чужая территория — мамы проникают в этот кабинет под предводительством лечащего врача.

Санпропускник работает, отмывает маленьких бомжат, служит им пристанищем, и они вполне довольны и местоположением лечебницы — недалеко от вокзалов. Приказ выполнен, но почему должны страдать дети с таким тяжелейшим заболеванием? И есть ли надежда, что правительство Москвы вспомнит о них и выполнит свое обещание вернуть диа-отделению его территорию.
— У нас такой уверенности нет… — говорит профессор кафедры эндокринологии В.В. Смирнов. — Мы все больше погружаемся в бытовые проблемы, закрываем глаза на то, что противоречит врачебной этике. Делаем вид, что не замечаем мам, жующих свой бутерброд на кроватке у ребенка — ей негде приготовить, разогреть чай, сесть, никому не мешая. Раньше такой спецблок для мам и персонала у нас был. Затхлый воздух просто перечеркивает всю работу, но как проветрить помещение, если в палате 7 коек и кто спит, кто ест, кто раздет, кто плачет, кто делает укол? Сейчас зима, стало и вовсе нечем дышать, начался грипп, это же благодатная почва для него!

Ощущаются потери и в лечебном процессе; невозможно провести полноценный профессорский обход — не к каждому ребенку найдешь подход, в буквальном смысле, его койка заставлена другими. Раньше на обходе учили студентов прямо в палате, из первых рук. Теперь же о присутствии молодых людей в палате и думать забыли. А ведь врачей-диабетологов крайне не хватает, а где же им учиться?

Диабет не собирается сдаваться, он удваивает число своих заложников каждые 15 лет. В диа-отделении этот вселенский фактор ощущают на себе; больных становится все больше. Так, в ноябре 2003 года было пролечено 66 больных, при норме 50 человек. И каких больных! А ведь надо не только бороться за жизнь детей, но и выводить взрослых из шока, ободрять их, учить. Раньше можно было на ходу, как бы случайно, одной фразой ободрить родителей, обратиться к малышу. Сейчас все угрюмо сидят в палатах, чтобы не мешаться под ногами у врачей и сестер.

Письмо Г.А. Митичкиной было послано в Департамент здравоохранения г. Москвы, и по нему была проведена плановая проверка, а потом еще одна — 29.09.03г. все факты подтвердились; профессионалы увидели больше того, что открылось родителям.
Так, 6 эндокринологическое отделение МОГКБ — скоровспомощное, и мы этим гордимся. Это значит, что в любое время могут привести ребенка с “гипо” или даже в коме. Эта палата находится в самом центре коридора, и значит, приходится будоражить всех, так как в этой палате обязательно кто-нибудь лежит, мест-то не хватает. Далее, возьмем послеоперационный период: ребенок не может ходить, ему нужно, например, судно. Раньше он помещался в отдельный блок, теперь же он открыт любому взгляду.
И направляется следующее письмо — начальнику отдела медицинской помощи детям и матерям ДЗ г. Москвы.

С 02.03.02 г., в связи с организацией отделения для беспризорных детей, эндокринологическое отделение “уплотнено” и занимает половину 2-го этажа главного 7-этажного корпуса. Всего в отделении, которое рассчитано на 50 коек, на время проверки находилось 35 коек в 5 палатах (7 коек в одной палате), одна двухместная палата для детей до 1 года и палата интенсивной терапии. Площадь на одного больного составляет около трех квадратных метров, что повышает риск распространения инфекции в отделении. Ординаторской в отделении нет.
Нет и игровой комнаты для детей младшего возраста (бывшая игровая комната занята под учебную комнату для студентов кафедры пропедевтики детских болезней РГМУ), старшие дети обучаются в палатах, записывая уроки на коленях. Школа самоконтроля, где обучаются дети-инвалиды и их родители, с впервые выявленным сахарным диабетом расположена в соседнем психоневрологическом отделении.

В результате реорганизации на все эндокринологическое отделение остался только один туалет.
Знаменательно, что это гневное письмо адресовано также общественной организации — Московской диабетической ассоциации, ее президенту Эльвире Густовой. Мы связались с Эльвирой Васильевной, вот что она ответила.
— Мы с болью наблюдаем за сложившейся ситуацией, мы обращались с запросом в соответствующие инстанции и ждем обещанных перемен. Все соглашаются, что состояние критическое, но решений никто не принимает. Я считаю, что речь идет не о выдержке, ее срок уже давно прошел, а о промедлении, которое наносит урон здоровью детей и репутации клиники. Так дальше продолжаться не может. Это значительно ухудшает санэпидрежим в отделении. По данным отчета отделения за 2002 год число детей с впервые выявленным сахарным диабетом 1 типа значительно увеличилось (на 20,7% по сравнению с 2001 годом). Эндокринологическое отделение ДКБ остается на протяжении десятилетий единственным специализированным отделением Москвы, куда поступают все дети по “03” с диагнозом “впервые выявленный сахарный диабет”, здесь отработана тактика ведения пациентов в состоянии комы и тяжелой кетоацидотической и гипогликемической декомпенсаций в палате интенсивной терапии отделения, что позволяет снизить смертность, осложнения и длительность пребывания на стационарной койке.

— Мы обращались неоднократно в соответствующие инстанции, — продолжает Эльвира Густова, — в том числе к главному эндокринологу Департамента здравоохранения правительства Москвы, директору Диабетологического центра Михаилу Борисовичу Анциферову, а также неоднократно встречались с руководством Морозовской больницы, перемен пока не наблюдается.
Поэтому среди первейших конкретных задач МДА на сегодня — бросить все силы общественности на возвращение эндокринологическому детскому отделению прежнего статуса.

Наталья Смирнова