ДИАМИКС

МОНОЛОГ ПОДЖЕЛУДОЧНОЙ ЖЕЛЕЗЫ

Было время, когда я правильно и вовремя выполняла свою работу. Мой сосед — желудок — еще мог принимать любую пищу и в любом количестве; она впоследствии перерабатывалась в глюкозу, а я вырабатывала вещество — инсулин, которое помогало удерживать глюкозу на нормальном уровне. Но вдруг во мне начали погибать бета-клетки, вырабатывающие инсулин. Я прилагала все усилия, старалась, как могла, их сохранить, но ничего не получалось. Мои соседи — сердце, почки, желудок — мне посочувствовали, но я понимала: они радуются, что беда случилась не с ними. А нервные окончания в открытую надо мной потешались. Да, мне не повезло, но разве в том была моя вина?
Я обратилась к желудку с просьбой перестать нагружать себя тяжелой, особенно сладкой пищей, мне не под силу было с ней справиться. Но многие не любят менять устоявшиеся привычки. Желудок не обратил на мою просьбу внимания, он эгоистично заявил, что привык растягиваться именно до таких размеров, а не до меньших и вырабатывать именно такое количество желудочного сока, а не другое. А что ему стоило слегка сократиться, чтобы организм не ощущал чувства голода? Я взывала к сердцу, стараясь уговорить его повлиять на желудок своим авторитетом, убеждала, что мы органы — одно целое, составляющее организм, но тщетно.
Населяющие меня бета-клетки медленно погибали, а с ними улетучивалась моя способность производить инсулин. В безотказно растягивающийся желудок постоянно летели сладости и тяжелая пища. Глюкоза крови начинала "зашкаливать". Жаль, что я больше ничего не могла с этим поделать. Мне требовалась помощь извне.

ТРЕВОГА

Первыми забили тревогу глаза, переставшие видеть на дальнем расстоянии. Но серьезность положения весь организм осознал лишь тогда, когда и сердце начало жаловаться на недомогание. В организме царили упаднические настроения. Нервные окончания начали пошаливать в том смысле, что уже перестали потешаться надо мной, а вместе этого дергались непрестанно. Каждый боялся, что следующая беда случится уже с ним.
Очень скоро органы поняли, что все беды в организме происходят из-за меня. Вернее, из-за того, что в крови теперь постоянно было много глюкозы. Почки признались, что еще немного, и они тоже не смогут отвечать за свою работу. Бестактный желудок назвал меня тунеядкой, лентяйкой и даже потребовал объявить мне бойкот: ведь мне не удавалась справиться со своей работой — вырабатывать нужное количество инсулина. Его буквально выворачивало от злости из-за того, что какая-то крошечная и неприметная железа, к тому же находящаяся под ним, большим и важным желудком, сбивает работу целого организма. Но на мою защиту встала печень, пригрозив желудку разлитием желчи. После такого заявления присмирели даже почки.

ЖЕЛУДОЧНЫЙ БУНТ

Органы окончательно из-за меня переругались, и не знаю, в какой конфликт масштабного значения вылилась бы эта напряженная ситуация, если бы вдруг и совершенно неожиданно в желудок не стало попадать меньше пищи, но самое главное — никаких сладостей. Желудок долго ворчал, бурчал и урчал. Теперь он непрестанно пел романсы, по большей части грустные, и наводил тоску даже на селезенку. Но ему все же пришлось сократиться. Это обеспечило мне короткую передышку, ведь теперь уменьшилось поступление глюкозы, а моего инсулина почти хватало на ее переработку. Однако длилось это недолго. Я оказалась бессильна перед новой потерей бета-клеток. Я не понимала, что с ними происходит, но медленно продолжала их терять. И снова все изменилось, когда в желудок попала маленькая белая и круглая штучка. Моей радости не было предела, когда я поняла, что она помогает снижать глюкозу крови. Не могу сказать, что я перебросила на нее все свои дела и предалась лени. Вовсе нет, ведь во мне еще оставались бета-клетки, способные выработать собственный инсулин. А круглые штуковины поступали в желудок с завидной регулярностью. Но тот решил окончательно взбунтоваться. Он заявил, что не привык к подобным твердым субстанциям и слишком для них нежен, и вообще, ему крайне тяжело дается расщепление белой штуки, неизвестного происхождения, а, между прочим, он и так ослаб из-за того мизерного количества пищи, которое поступало в организм.
И тому подобное в таком же духе. Но на этот раз на раздраженные выступления желудка никто не обратил внимания. А сердце потребовало прекратить нытье и выполнять свою работу, ведь каждый орган уже ощутил на себе последствия высокого уровня глюкозы крови, и все прекрасно осознавали, что без белых круглых штук нам не обойтись. Наконец-то, все поняли, что мы — одно целое и если будет плохо одному, будет плохо и остальным.

ПЕЧАЛЬНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ

Не зря говорят, все хорошее когда-нибудь заканчивается. Но такого финала я не ждала, ведь боялась совсем другого. Нередко я беспокоилась о том, что случится со всеми нами, если в желудок вдруг перестанут поступать белые штуки. Но они все же поступали и поступали, и так прошло довольно много времени. Но пришел день, и я с ужасом начала замечать, что глюкоза крови начинает вновь медленно повышаться. Почки окончательно запаниковали, нервы снова зашалили, и решено было провести совет, на который приглашались все внутренние органы. Первым на ковер был вызван желудок. Сердце сурово поинтересовалось, не начал ли он снова нагружать себя неподходящей в нашем положении пищей. Желудок уверил, что обвинения в обжорстве — гнусная клевета, он уже давно забыл, что такое сладкая и тяжелая пища, ну, бывает, конечно, но лишь по чуть-чуть и то по праздникам. К тому же он, согласно правилам, по несколько раз в день, не ленясь, расщепляет белые штуки, чтобы, оказавшись в крови, они действовали быстрее.
Когда органы дали слово мне, я долго молчала. Я знала, почему организм снова терпит бедствие. И желудок был ни в чем не виноват. Дело было во мне. Не знаю, что такое со мной происходило, но бета-клетки одна за другой продолжали гибнуть. Сначала это было не так заметно, но по прошествии времени, если считать с того момента, когда к нам на помощь были направлены белые круглые штуки, я стала вырабатывать в два раза меньше инсулина. Это значило только одно: моего инсулина настолько мало, что даже белые штуки уже не могут помочь. По правде говоря, их влияние на организм постепенно снижалось, и сейчас они почти не действовали на высокий уровень глюкозы крови, а только создавали желудку лишнюю работу. Органы пришли в ужас. Опасность нависла над всем организмом. Желудок клялся, что сократится до минимальных размеров, необходимых только для выживания. Нервы обещали создать вокруг меня благоприятную обстановку, не дергаться по поводу и без повода, не шалить и избавить меня от малейших воздействий стресса. Сердце дало слово ничего не принимать слишком близко, а печень — не разливать желчь, даже если та будет ее переполнять.
Я была очень благодарна своим соседям, но понимала: все это мне не поможет. Неужели они думают, будто я по своей воле теряю бета-клетки? Я бессильна перед их потерей и не могу остановить происходящий во мне процесс.

МЕДВЕЖЬЯ УСЛУГА

Я чувствовала себя такой виноватой… В нашей жизни наступила не просто серая, а черная полоса. Почки стонали, сердце то и дело давало сбои, желудок притих и уже ни на что не жаловался. Глаза по нервным каналам сообщили, что их подвергли экзекуции извне — прижигали светящимся лучом. Нервные окончания впали в паралитический шок, каждый боялся, что и ему может достаться.
Но вскоре у нас началась настоящая кутерьма. По крови к нам начало поступать вещество до странности похожее на тот инсулин, который вырабатывала я. Два раза мы получали порцию вещества, которое действовало долго, и три — прямо перед едой, которое быстро уходило из организма. Мы мало общаемся со своим дальним соседом — кожей, ведь она далеко, снаружи, а мы — внутри. Но вскоре до нас дошла весть, что ее по пять раз в день прокалывают тонкими иглами, и она от этого не в восторге. И все же наш организм сумел бы это пережить, если бы не другая напасть. Вещества — а это был инсулин — поступало так много, что оно съедало всю глюкозу в организме. Нам не нужно было столько инсулина, мы просто уставали от него. К чему столько инсулина, ведь у меня еще оставались свои бета-клетки? Я поняла, что много глюкозы — плохо, но когда ее вообще не остается — тоже не лучше. Мы все ослабели, обессилели. А хуже всего пришлось мозгу, который, когда в крови было слишком много инсулина, просто отключался. Неужели кто-то, посылающий к нам так неумело и в таком избытке инсулин, не понимает, что тем самым выжимает из нас все жизненные соки.
Но то были "цветочки", вскоре появились и "ягодки". Инсулин вводился нерегулярно. Мы страдали от перепадов уровня глюкозы крови: то он был очень высокий, то очень низкий. Да, кто-то снаружи оказывал нам по-настоящему медвежью услугу.

СПАСИТЕЛЬНАЯ СМЕСЬ

К счастью, длилось это недолго. Скоро мы начали получать кое-что другое. Чудесную смесь, которая появлялась в крови всего два раза в день. Нервные окончания передали, что кожа вздохнула свободней, теперь ее прокалывали гораздо меньше. Трудно было поверить, что такая смесь может существовать. Я называю вещество смесью потому, что какая-то ее часть действовала на глюкозу сразу после еды, а другая — оставалась с нами целый день, поддерживая глюкозу крови в норме и не позволяя ей повышаться. Наконец-то, и к нам пришло чудесное избавление.
Мы даже позабыли о чудовищных перепадах, которые так мучили нас. Даже желудок перестал ворчать, ведь ему позволили снова растянуться и принимать немного больше любимой еды. Все было так, как прежде. Мы снова стали единым, сплоченным организмом, живущим по принципу "один — за всех и все — за одного". Наша работа стала дружной и слаженой. Это был настоящий праздник. И я мечтаю, чтобы он продолжался всегда. Не знаю, кто там снаружи посылает нам свою чудодейственную смесь, но мы тут все внутри ему очень благодарны.
И эта смесь — Ново Микс.