ТЕМА НОМЕРА

ВАМ НУЖНА ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ПОМОЩЬ?...

Психологические аспекты диабета – эта неизменно актуальная проблема находится в фокусе внимания Московской диабетической ассоциации.

Значимой акцией стали разработанные ею при участии специалистов анкеты, на которые отвечали участники мероприятий Всемирного дня диабета-2002 в Москве. Главная их цель - выявить потребность людей с диабетом в получении психологической помощи и определить оптимальные формы последней. Сейчас заполненные анкеты обработаны и проанализированы. И по их результатам ведут разговор в стенах ассоциации ее президент Эльвира Густова, психолог Марина Михалева и корреспондент «ДиаНовостей» Ольга Трофимова.

Э.Г.: - Порой приходится слышать мнение, будто психологический аспект при диабете – вещь достаточно условная и даже нагнетаемая искусственно. Давайте разберемся. Когда мы говорим «медико-социальная помощь» в отношении людей с СД, «медико» - это понятно, а «социальная» - что такое? Прежде всего – социальная реабилитация и адаптация в обществе, а значит – уже подразумевается психологическая поддержка.

Или вот расхожее утверждение: диабет – образ жизни. Но, значит, есть все же особые моменты, которые психологически не могут не воздействовать на человека с СД?

Мы считаем, что сегодня назрела пора не только во всеуслышание ставить эти вопросы, но и находить ответы.

М.М.: - Психологи знают, что по сути с самого начала после установления диагноза «диабет» взрослый человек оказывается в шоковом состоянии («почему это случилось со мной?!»), которое претерпевает затем различные метаморфозы – от отчаяния к надежде.

Малый ребенок может просто не понимать, что отныне его жизнь будет делиться на два периода – «до» и «после»; дети побольше уже ощущают смятение и растерянность: они – не как все. Но кто поможет заболевшему диабетом и его семье справиться с грузом новых проблем, прежде всего психологического плана, если они замыкаются в своей оболочке?
И если все оставить, как говорится, на самотек, посмотрите, что получается. Со временем лечение, обучение, системы контроля делают свое дело, помогая человеку с диабетом улучшить то самое качество жизни, о котором уже говорила Эльвира Васильевна. Но, с другой стороны, нетронутый внутренний пласт психологического стресса осложняет этот процесс. То есть происходящие личностные изменения, оставаясь в стороне, наносят ущерб «верхнему», медицинскому пласту.

О.Т.: - Как же вы объясняете некий парадокс в результатах анкетирования? Люди, как мы видим, даже со значительным стажем заболевания на вопросы: обращались ли они за помощью к психологу или психотерапевту и есть ли у них необходимость в такой поддержке, ответили «нет». Однако, говоря о вставших перед ними психологических трудностях в связи со своей болезнью или болезнью ребенка, отмечали чувства депрессии, тревоги, страха, потери смысла жизни, что явно требует уже профессиональной помощи.

М.М.: - Собственно никакого парадокса здесь нет. Попытаюсь объяснить, в чем дело. Да, у опрошенных 195 человек (СД 1 типа – 61%, СД 2 типа – 39%) лишь 13% обращались за помощью к психологу; 95% подтвердили, что испытывали тяжелые эмоциональные и стрессовые состояния; наконец, каждый третий респондент (большей частью с СД 2 типа) указывает, что не испытывает потребности в психологической помощи и не изъявляет желания сотрудничать. О чем говорит такое несоответствие между дискомфортным внутренним миром человека и его нежеланием попробовать «разрядить» такую ситуацию? Скорее всего - о его недоверии к окружающему миру в целом и помощи специалистов, в частности («они ничего не могут!»), о неадекватной самооценке, неверии в то, что что-то в себе можно изменить, наконец, просто о непросвещенности людей. Таким образом, многие эмоциональные переживания сохраняются «необработанными» на протяжении всего заболевания.

Э.Г.: - Мне кажется, даже врачи-эндокринологи не до конца понимают всей глубины этой большой проблемы - психологии, название которой происходит от корней двух греческих слов – душа и наука. Мы, в МДА, задумали откровенный заочный диалог с членами ассоциации как раз потому, что решили с помощью специалистов обозначить самые болевые точки во внутреннем восприятии человека с диабетом и его окружения, найти пути их преодоления, а в конечном итоге, может быть, даже выйти на создание всей психологической службы. То есть на данном этапе мы хотим заострить внимание на тех вопросах, которые как-то традиционно не решались. И делаем это не формально, не для «галочки». Очевидно, надо привлекать к этой работе различных психологов, которые, общаясь с людьми, заболевшими диабетом, смогут сообща выработать определенные стандарты психологической реабилитации – подобно тому, как у эндокринологов есть свои стандарты лечения СД. Только не надо забывать о главном принципе – сопереживать тем, кто рядом с тобой.

О.Т.: - Наверное, и наше общество еще не готово к восприятию «психологической сферы» диабета. Достаточно обратиться здесь к почте «ДиаНовостей», где наши читатели сообщают о недобром отношении к себе в школе, на улице или на приеме у чиновника. Некоторые не помышляют о взаимодействии с психологом еще и по той причине, что не хотят «примерять» к себе действующий в нашем обществе лжестереотип: раз общаешься с психологом, значит, ты – психически больной, или «псих». Пожалуй, они и не ведают, что у психолога нет медицинского образования, и он не будет проводить никакого лечения, зато с пониманием выслушает, что-то посоветует. Может, подтолкнет своего собеседника к принятию правильного решения.

М.М.: - Помните – модное еще несколько лет назад на Западе поголовное увлечением психоанализом? Чуть что, и все бросались к психоаналитику в надежде, что он решит их проблемы. Сейчас это уже проходит, и здравомыслящие люди пользуются по мере необходимости консультациями профессиональных психологов. Что же касается людей с диабетом – то для них это аксиома. Но акцент здесь таков: человек сам, осознанно, подходит к необходимости справиться с той или иной ситуацией, а психолог помогает ему в этом.

Э.Г.: - Мы же пришли, наконец, к истине, что врач и пациент – партнеры. Давайте то же скажем теперь о психологе и пациенте.

М.М.: - В нашей анкете был и такой вопрос: знают ли о вашем заболевании родственники, коллеги по работе и начальство (одноклассники и учителя), друзья и знакомые? Оказалось, что 43% респондентов (почти каждый второй!) не сообщают им о диабете. Между тем информирование своего ближайшего окружения действительно жизненно необходимо для человека с СД, хотя бы для того, чтобы суметь помочь ему в критических ситуациях. Почему же происходит умолчание? Я бы сказала потому, что нет четко сформированного внутреннего отношения к болезни, которая «всегда с тобой». Люди – и большие и тем более маленькие – не до конца принимают свой диабет, склонны закрывать на него глаза и тем самым уходить от собственной ответственности за бесценный дар Жизни.

Э.Г.: - Заметили – даже долго болеющий человек обычно интересуется: а что нового в лечебном арсенале? Когда придет излечение от диабета?

М.М.: - Так это же хорошо!

Э.Г.: - Конечно, но вопрос в том: надо ли сохранять веру в неизбежную победу над диабетом или разрушать ее? Ведь один, надеясь на излечение чуть ли не завтра, не уделяет должное внимание всему комплексу диапроблем; другой не видит «света в конце туннеля» и имеет соответствующий мрачный настрой. И то и другое – плохо. Истина же, как всегда, наверное, где-то посередине. Я лично твердо убеждена, что через 5-10-15 лет стремительно развивающаяся диабетология позволит одержать верх над диабетом. Но не будем сидеть сложа руки, а будем и сами посильно участвовать в этом процессе.

М.М.: - К сожалению, человек часто просто вредит себе, когда все глубже «загоняет» себя в болезнь: если он твердит (и уже уверовал!), что он «обездоленный инвалид», если пытается спекулировать своим диабетом, заставляя свое окружение без конца заниматься собой, тем самым он создает для себя лишь дополнительные «тиски».

О.Т.: - Кстати, о неуемной родительской любви. Порой эгоизм родителей, их страх за жизнь и будущее больного ребенка давят на него тяжким прессом, формируя у маленького человека уродливый стиль поведения. Наверное, трудно перебороть себя, не передать детям свои волнения, а, наоборот, воспитать из них борцов, но эта задача стоит во весь рост и, когда воплощается в жизни, дает прекрасные плоды, о чем не раз писала наша газета. Хочу привести здесь запомнившиеся мне слова одной девочки из Саратова: «Если бы моя мама пошла в школу (она ходит только на родительские собрания) просить за меня, я бы умерла от стыда и злости!»

Э.Г.: - В самом деле, порой мамы пытаются оградить свое чадо от любых испытаний, например, сдачи экзаменов в школах. Да, закон это позволяет сделать, но если подросток не станет закаляться в малых «бурях», как он выдержит большие, когда перейдет во взрослое общество, где никто не будет ему давать никаких поблажек? Я согласна с тем, что чем сильнее мы опекаем ребенка с диабетом, тем больше может быть непредсказуемых последствий со знаком минус, в том числе в сфере эмоциональных переживаний. Может быть, надо предоставить ему даже больше самостоятельности, чем здоровому, но под постоянным негласным контролем. Известно, что подростки не всегда адекватно воспринимают родительские советы, а вот посторонним людям, тем более если психолог сумеет подобрать «ключик», скорее раскроют свои наболевшие проблемы. Ведь здесь важен конечный результат.

М.М.: - Хочу обратить ваше внимание на то, что все же 68% опрошенных людей заявили о том, что им нужна психологическая помощь, в первую очередь, это как раз родители, имеющие детей с диабетом. Они также изъявляют желание участвовать в различных диаклубах, работать в группах психологической поддержки, пользоваться консультациями психологов и т.д. Причем выбор групповых форм общения был больше, чем индивидуальных.
Должна сказать, что результаты данного анкетирования в целом представляют, возможно, не вполне достоверную картину – в плане и состава респондентов, и выбранного региона. Отсюда – и некоторая условность наших выводов, которые в дальнейшем могут корректироваться.

Э.Г.: - Таков наш сегодняшний срез в подходе к большой и сложной проблеме психологических аспектов в диабете. Наверное, есть и другие точки зрения. Мы готовы продолжить наш диалог – размышление вместе со всеми заинтересованными лицами, чтобы шаг за шагом продвигаться вперед.